Неточные совпадения
Я объяснил, что перчатка принадлежала Карлу Иванычу, распространился, даже несколько иронически, о самой особе Карла Иваныча, о том, какой он бывает смешной, когда снимает
красную шапочку, и о том, как он раз в зеленой бекеше упал с лошади — прямо в
лужу, и т. п.
Тогда я прислонился к дереву, стянул сапог и тотчас открыл причину боли: оказалось, что мой маленький перочинный ножик провалился из кармана и сполз в сапог. Сунув ножик в карман, я стал надевать сапог и тут услышал хлюпанье по
лужам и тихий разговор. Я притих за деревом. Со стороны Безымянки темнеет на фоне радужного круга от
красного фонаря тихо движущаяся группа из трех обнявшихся человек.
Знаю: сперва это было о Двухсотлетней Войне. И вот —
красное на зелени трав, на темных глинах, на синеве снегов —
красные, непросыхающие
лужи. Потом желтые, сожженные солнцем травы, голые, желтые, всклокоченные люди — и всклокоченные собаки — рядом, возле распухшей падали, собачьей или, может быть, человечьей… Это, конечно, — за стенами: потому что город — уже победил, в городе уже наша теперешняя — нефтяная пища.
Наскоро подсучил штанины, храбро шагнул в
лужу красными, как гусиные лапы, ногами и продолжал глубочайшим басом...
Я любил, бывало, засматриваться на такую бумагу, как засмотрелся, едучи, и на полосу заката, и вовсе не заметил, как она угасла и как пред остановившимся внезапно экипажем вытянулась черная полоса каких-то городулек, испещренных огненными точками
красного цвета, отражавшегося длинными и острыми стрелками на темных
лужах шоссе, по которым порывистый ветер гнал бесконечную рябь.
Тогда раздался страшный вой, визг, многие бросились бежать, сбили Старика с ног, и он упал лицом в
лужу, а когда вскочил, то увидал, что к нему идёт, махая руками, огромный мужик и на месте лица у него — ослепительно
красное, дрожащее пятно.
Та в
лужу забилась, а эта с обновой:
Сплела себе славный венок,
Все беленькой, желтенькой,
бледно-лиловой
Да изредка
красный цветок.
Лужа крови. Мои руки по локоть в крови. Кровяные пятна на простынях.
Красные сгустки и комки марли. А Пелагея Ивановна уже встряхивает младенца и похлопывает его. Аксинья гремит ведрами, наливая в тазы воду. Младенца погружают то в холодную, то в горячую воду. Он молчит, и голова его безжизненно, словно на ниточке, болтается из стороны в сторону. Но вот вдруг не то скрип, не то вздох, а за ним слабый, хриплый первый крик.
Воды, то есть весенних
луж, не было нигде, и потому все утки садились по реке, мало замерзавшей и зимою, и я никогда не убивал столько уток даже в апреле, сколько убил в этом году в марте. Дни стояли
красные, а по ночам морозы. Наст образовался довольно крепкий, и ходить по нем было очень ловко и легко, как по паркету.
Теперь говорили все разом, и ничего нельзя было разобрать. Ужин подходил к концу. В недопитых рюмках и в тарелках с недоеденным лимонным желе торчали окурки. Гости наливались пивом и вином. Священник разлил на скатерть
красное вино и старался засыпать
лужу солью, чтобы не было пятна, а хозяйка уговаривала его с милой улыбкой, кривившей правую половину ее рта вверх, а левую вниз...
А наутро снова надел он генеральское пальто; и еще два дня мелькала, отражаясь в
лужах,
красная подкладка и крутился по улицам величавый призрак, мертвец, церемониальным маршем ищущий могилы.
И когда он был уже убит и давно похоронен и новый губернатор, молодой, вежливый, окруженный казаками, быстро и весело носился по городу в коляске, — многие вспоминали этот двухнедельный странный призрак, рожденный старым законом: седого человека в генеральском пальто, шагающего прямо по грязи, его закинутую голову и незрячий взор — и
красную шелковую подкладку, остро блистающую в молчаливых
лужах.
Прямо по грязи и по
лужам шагал он, блестя в них
красной подкладкой расстегнутого пальто, прямо пересекал улицы, не замечая ни козырявших городовых, ни экипажей и останавливая их движение; и если бы сверху проследить его ежедневный путь ожидания, то представился бы он причудливым сцеплением прямых и коротких линий, вонзающихся друг в друга, спутывающихся в колючий, болезненно изломанный клубок.
Какой-то человек, с тупым, цыганским лицом, с удивленными глазами, стоял посреди комнаты на
луже растаявшего снега и держал на палке большую
красную звезду.